Сейчас в сети обсуждают сериал «Олененок», который рассказывает о женщине-сталкерше. Кажется, в российской публичной среде мы знаем только о мужчинах-сталкерах, при этом часто эти истории связаны с насилием и угрозой для жизни пострадавшей. На ваш взгляд, чем женский сталкинг отличается от мужского? Может ли женщина представлять такую же опасность?
Все-таки сталкеры — это в основном мужчины. У мужчин больше власти и больше физической силы. К тому же в силу культуры, воспитания, традиций и общественного мнения женщину-сталкера, скорее, осудят. А в случае с мужчиной говорят: «Ну, это он так пытается добиться расположения девушки».
Может быть, в классическом понимании мужчин-сталкеров действительно больше. Но существует же множество мемов и шуток про то, как женщины могут найти кого угодно по дизайну маникюра на фотографии…
Для начала нужно разобраться, что такое сталкинг. Это навязчивое нежелательное внимание, преследование, которое происходит систематически. Обычно его цель — это такое властное желание начать либо продолжить общение или какие-то отношения. Когда мы говорим о сталкерах, это всегда про отношения власти. Человек, который становится сталкером, говорит — мне безразлично твое мнение, я хочу делать вот так. И соответственно, человек, который преследуется, из субъекта отношений превращается в объект. Потому что его мнения или желания не имеют значения для преследователя. Вообще все основные международные документы по сталкингу разработаны как раз с целью защиты прав женщин. Это Стамбульская конвенцияМеждународное соглашение Совета Европы против насилия в отношении женщин и насилия в семье. Конвенция устанавливает ряд преступлений, квалифицируемых как насилие в отношении женщин, в том числе психологическое насилие и преследование. Россия не является ее участницей., конвенция CEDAWКонвенция ООН о ликвидации всех форм дискриминации женщин, принятая в 1979 году. По состоянию на октябрь 2015 года Конвенция вступила в силу для 189 стран, в том числе России. и 35-я рекомендация комитета. Поэтому когда мы говорим о сталкинге, чаще всего имеем в виду мужчин. Но это совершенно не означает, что они сами не могут стать объектом преследования. Другой вопрос, что риски совершенно разные у женщин и мужчин в силу разницы в физической силе, общественном мнении.
Всегда ли цель сталкинга — начать или продолжить общение?
Цель сталкинга – это добиться желаемого. Это могут быть отношения, общение и прочее.
Правильно ли я понимаю, что когда женщины создают фейковые аккаунты, чтобы следить, например, за бывшими партнерами, это нельзя назвать сталкингом?
Смотрите, сталкинг — это именно преследование, навязчивое и нежелательное внимание. Когда мы говорим, что кто-то что-то делает публично, например, выкладывает фото или видео в соцсети, а другой создает фейковый аккаунт, чтобы следить за жизнью этого человека, то нужно задать вопрос, зачем он это делает. Я просто хочу знать, что происходит у человека в публичной жизни или я это делаю для того, чтобы вычислить адрес его работы и где живет его новая партнерша? Во втором случае преследователь переходит грань приватности — то, что скрыто от других и то, что мы считаем личной жизнью. Или другой пример: я с фейкового аккаунта отправляю каждый день по сто сообщений, несмотря на то, что мне не отвечают или блокируют. Это тоже сталкинг, потому, что я игнорирую мнение и желания второго субъекта и продолжаю делать то, что ему не нравится.
Когда мы подразумеваем нормальное общение, например, парень девушке пишет: “Привет, как дела, пошли пить кофе”. Это нормальное завязывание контакта. А когда мы видим, что человек не готов начинать общение, но я продолжаю вне зависимости от его мнения пытаться возобновить или продолжить отношения, то бытовое общение переходит в сталкинг. И это может принимать формы агрессивного преследования из серии — я буду ходить за тобой по пятам, пробивать номера твоей машины, буду узнавать, где ты паркуешься и какие у тебя доставки в Яндексе.
Как понять, когда это насилие, а когда нет? Если у человека эти действия вызывают страх, то это уже форма насилия.
А если я на начальных этапах чувствую страх, то как я могу защититься от преследователя, пока это не перешло во что-то более угрожающее?
Самый хороший способ — прекращать общение. Блокировать и не оставлять никаких возможностей для контакта. Это первое, что можно сделать. И практика показывает, что это самый эффективный способ. Если есть опасения, что человек может перейти границу, то лучше полностью его игнорировать.
Периодически у родственников потерпевших возникает идея — давайте его побьем в темном переулке, переломаем ему ноги, и он перестанет это делать. Во-первых, мы понимаем, что это преступление. Во-вторых, это никак не поможет. Это дает новые возможности для преследования.
Основная проблема в том, что в России нет законодательства против сталкинга. Если вы просто напишите заявление о том, что вам приходят тысячи сообщений в день, то никто всерьез это заявление рассматривать не будет. Но если вы понимаете, что сталкер собирает информацию, составляющую тайну личной жизни, то это уже основание для заявления в Следственный комитет. Сразу скажу, дела эти рассматриваются крайне неохотно и крайне плохо. Но по крайней мере, можно уже сделать первый шаг, чтобы у государства была какая-то информация о том, кого или чего вы опасаетесь. На случай, если человек перейдет границы дозволенного, это в том числе может стать доказательством в последующих делах.
К сожалению, пока мы просто вынуждены искать в делах другие преступления. Например, было несколько кейсов подряд, когда преследователи ставили на машины GPS-маячки — это незаконный сбор информации, составляющей тайну личной жизни, информация о передвижениях. По этим обвинениям Следственный комитет возбудил дела, и мы их доводили до суда и выигрывали. Но опять-таки это требует огромного количества ресурсов и крайне слабо защищает от дальнейшего сталкинга. Но других вариантов нет.
Всегда ли сталкинг связан с романтическими отношениями? Существует ли сталкинг в семейных отношениях, например, между родителями и взрослыми детьми?
Да, такие дела есть. И я сейчас не беру Кавказские дела, когда родители не дают даже выехать из региона – это отдельная тема. У нас было несколько случаев, когда родители старшего возраста преследовали своих совершеннолетних детей, когда бабушки преследовали своих дочерей и внуков. И это были тяжелые дела. Правда, в этих делах преследование скорее было связано с особенностями психического здоровья.
А как понять, что это следствие психического расстройства? В таких случаях, наверное, этим людям нужно оказать помощь?
Не надо заниматься спасением своего сталкера, потому что вы для него — объект. Ваше мнение о его или ее психическом здоровье мало их волнует. Не надо думать, что человек прислушается к вашим советам. Заниматься спасением тех, кто вас преследует, — это очень большая ошибка.
А к каким проблемам может привести забота о преследователе ?
Сталкинг просто выйдет на новый уровень. Возможно, более опасный. Чем больше вы даете возможности контактировать — особенно, если мы говорим о людях с психическими или личностными расстройствами — тем сильнее и дольше он будет это делать. То есть вы будете его в эту болезнь все сильнее и сильнее погружать. Его болезнь — не ваша проблема. Тем более чаще всего речи не идет о серьезных патологиях. Нередко это смешанные расстройства личности. И еще раз важно подчеркнуть, у абсолютного большинства сталкеров нет проблем с психическим здоровьем, а у людей с ментальными особенностями не всегда есть склонности к сталкингу.
Пока нет механизмов защиты, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Сталкинг запрещен во многих странах, начиная от административной ответственности, охранным предписанием — запрет контактировать с преследуемыми или приближаться к ним и заканчивая уголовной ответственностью.
Может ли сталкинг перерасти в физическое насилие? Если да, то как часто это происходит?
Как часто — не могу сказать, потому что статистика по сталкингу выборочная. Но в наших делах — очень часто. По делам, которые были у нас, где есть партнеры, бывшие партнеры, или например, люди, которые хотят отношений и преследуют женщин, крайне часто сталкинг переходит в физическое насилие. Там прямо высокий риск. Поэтому я и говорю, что нужно всегда заявлять в полицию, чтобы в будущем хоть как-то себя обезопасить.
Вернемся к сериалу, там главная героиня отправляет тысячи сообщений своей жертве в разных соцсетях. Как вы считаете, как технологии изменили характер сталкинга за последние годы? Насколько тяжело доказать интернет-сталкинг?
Для того, чтобы это было доказательством в суде, я повторюсь, нужен закон о сталкинге. Писать 50 сообщений у нас не запрещено, и более того, если я сегодня напишу сто сообщений, что хочу вас убить и разрезать на куски, мне за это ничего не будет. Даже если я буду делать это каждый день.
Другой вопрос, что интернет несколько облегчает задачу сталкеру, потому что всегда можно вычислить, где, в каком городе, с кем общается, где чаще бывает, где работает человек.
Я могу сказать, что сталкеры вообще очень изобретательны. Если сталкер знает номер телефона — а у нас часто к нему привязаны всякие банковские аккаунты — то он начинает слать по рублю на карту и сопровождать это сообщениями. И это классический пример, мы это встречаем очень часто в наших делах.
А можете еще привести подобные примеры?
Через друзей и знакомых заходят. Был случай, когда сталкер пришел знакомиться с родителями девушки, заявляя, что он ее жених. Девушка приходит домой, а там сидит ее преследователь, и родители говорят: «А что же ты нас раньше не познакомила, такой парень хороший». Даркнетом сейчас тоже очень часто пользуются. За небольшие деньги там можно найти любую информацию о человеке. На самом деле достаточно узнать место работы. А на место работы можно уже присылать письма.
Еще отправляют цветы, букеты, конфеты, которые потом могут легко и быстро превратиться в отрезанные головы рыб и сломанные куклы.
Как даже такой, казалось бы, безобидный сталкинг без физического преследования может повлиять на человека?
Сталкинг вызывает страх за свою безопасность, и это имеет серьезные психологические последствия. Нередко цель сталкера из желания просто познакомиться развивается в желание напугать. И тогда они начинают делать совершенно дикие вещи. Поэтому мы и говорим, что это форма насилия.
Есть ли какие-то подвижки в российском законодательстве связанные со сталкингом?
Они периодически возникают, но, к сожалению, останавливаются на стадии обсуждений. У наших коллег был кейс, когда Конституционный суд указал на возможность запрещать осужденным агрессорам посещать места, в которых находится потерпевшая. Но это касается только тех случаев, когда уже было совершено преступление и человека приговорили к ограничению свободы. Тогда можно добиться запрета, например, посещать место жительства или работы пострадавших. Это уже неплохо, и это поможет нашим делам, связанным с домашним насилием. Потому что сталкинг после домашнего насилия — очень распространенная история. Особенно когда пострадавшая пытается выйти из этих отношений, переезжает. Но для других случаев, где есть только сталкинг, это почти не применимо.
Можете рассказать о нетипичных случаях сталкинга?
Бабушки, о которых я говорила. Они, например, используют для преследования государственные органы. Начинают писать и говорить, что их дочь сошла с ума или что она террористка, тем самым пытаясь установить контроль над ее жизнью. В обоих случаях, которые у нас были, целью этого контроля было получить опеку над внуками, минуя собственных детей. Это реально страшно. Люди вынуждены переезжать из региона в регион, потому что бабушка, зная, что дочь переехала в другой регион, напишет во все государственные органы региона. И их достанут с проверками. Одной девушке голову рыбы прислали, потом куклу без руки, потом куклу без ноги и так далее. О чем в таких случаях писать в органы полиции? И в одном из наших последних кейсов, несмотря на то, что мы привлекли сталкера к уголовной ответственности, он преследования не оставил. Девушке пришлось покинуть страну, но он продолжаетСестре молодого человека пострадавшей 30 ноября сталкер написал: «Передай своему брату, что я его найду, а не найду его, приеду к вашей мамаше, а потом папаше. Еще и к тебе заедем. Вы даже не представляете в какой пиздорез он ввязался». Партнеру девушке также регулярно приходят переводы по 1 рублю с разными угрозами. писать ей, ее родителям и родителям ее нового бойфренда.
